Это прямая речь, взятая из книги "Исповедь грешного лицедея", написанной его другом Евгением Огурцовым как биографический роман.
***
Господи! Спаси и сохрани душу мою! Прости грехи мои, вольные и невольные. Сожалею, что тогда, давно, в юности не стал служить Тебе, как хотел, а избрал иной путь.
Он не был простым и всегда радостным. Много, очень много делал ошибок, грешил, и не раз гнев, гордыня, тщеславие и иные пороки овладевали мной. Я страдал и мучился мыслью о том, что совершаю неправедные поступки, что иссушаю свою душу жаждой успеха, славы, денег. Я возжелал, возжелал жену "ближнего своего", считая это любовью, и пел песнь человеческим страстям, которые возвышают личность над ленивой толпой.
Мне думалось: герои, только герои спасают мир! В них – сила и правда жизни. Им надо подражать и про них рассказывать людям. Господи, просвети меня в моих заблуждениях!
С детства я обнаружил в себе дар воображения. Читая книги, я дорисовывал в своем сознании рассказанные авторами истории, и они оживали, делались зримыми. Табурет становился моей сценой, соседские мальчишки и девчонки – зрителями, и я наслаждался аплодисментами и конфетами, которыми меня награждали за прочитанное стихотворение или рассказанную сказку.
Быть на виду, быть выше и заметнее, чем остальные, – этот невидимый яд проник в душу и толкал меня из мира зрителей в сословие артистов. Я стал лицедеем и был счастлив. Детские мечтания сбылись, аплодисментов стало больше, красивые девушки дарили мне цветы, писали записки и признавались в любви.
Многие артисты на этом останавливались и проживали жизнь взрослых детей, играя один нескончаемый спектакль, довольствуясь малым, – ежедневной порцией успеха, небольшим кусочком славы и толикой зрительской симпатии. Наставь, Господи, заблудшего!
Мне хотелось всего и сразу. Артист, хотя он и участвовал в процессе творения, был зависимым. А я знал, я видел, читая пьесу, весь спектакль: с мизансценами, декорацией, репликами актеров, музыкой. Мне рисовался мир, вдохновленный драматургом, но созданный мною. В обстоятельствах, описанных автором, жил только я, играя все роли этого спектакля. Я стал режиссером.
Вскоре пришел успех, и его медные трубы оглушили меня. Слава окрыляет, и я летал! Сильные мира сего были со мной обходительны, делали подарки, присваивали звания, хвалили и… Меня закружило!
Я ставил, что хотел и как хотел. Долгое время все сходило с рук. Чего-то цензоры не замечали, что-то прощали и списывали на молодость и горячность, но однажды, словно парад планет, все мои "прегрешения" выстроились в ряд, и не заметить их, а тем более простить, тогда было нельзя.
У меня отняли мой театр. Жить не хотелось. Мозг, словно компьютер, завис, не реагируя ни на какие команды, и я погрузился в жесточайшую депрессию.
Спасли друзья. Жизнь стала налаживаться, я поставил много спектаклей в маленьком театрике и вновь стал знаменитым. Потом мне вернули мою прежнюю должность, присвоили высокое звание, наградили, открыто выразили высокое покровительство, – и потекли годы, отмеченные новыми победами, сладостным состоянием творения, а затем и признания моего труда.
Правда, мир воспринимался уже не так остро, как тогда, в молодости, но страсти не отпускали, делая из меня марионетку, ими же управляемую. Депрессия вновь вернулась, когда внешне все было хорошо. Я был на виду, стал академиком, обо мне писали хвалебные статьи и не обходили наградами. Чего еще, казалось бы, желать, но… Господи, не оставь грешного лицедея милостью своей!
Теперь я понимаю, что это взбунтовалась моя душа, желая очиститься от накопившейся во мне скверны. Мне, как злостному неплательщику, отключили в квартире свет, и я остался в темноте, не видя выхода. Но это был еще не конец.
Вновь, как и много лет назад, до моего сознания достучались близкие мне люди. Я увидел мир, но он стал другим, и я стал другим. Все, все без исключения люди вдруг показались мне красивыми, добрыми и… несчастными.
Я увидел себя в истинном свете и ужаснулся своему несовершенству. Большой, гордый собой человек исчез, а вместо него появился кающийся, ни в чем не уверенный лицедей, осознавший только одну истину: "Бог есть любовь!"
Нет любви к ближнему – и никакие жертвы, никакие страдания тебя не спасут. А туда, в иной и наверняка лучший мир, взять можно только то, что ты накопил чистого и светлого в своей собственной душе. Не больше! Круг жизни замкнулся, и мне, как тогда, в детстве, хочется вернуться к истоку всякого творчества, к Богу.
Если судьба будет благосклонна, тогда свершится мое сокровенное желание: соединить для блага людей духовные ценности и сценические возможности, создав новый Театр, где, вместо кипения страстей, пойдет разговор о самом главном: о Вере и Любви.
Я всегда был публичным человеком, и поэтому моя исповедь должна состояться прилюдно. Сознаюсь, что хочу помочь, прежде всего, себе самому. Но, может быть, история моей жизни поможет и вам…