Еще лет тридцать назад белорусские школьники свободно цитировали наизусть:
Я вижу город Петроград в семнадцатом году.
Бежит матрос, бежит солдат — стреляет на ходу…
Смольный, Зимний дворец, "Аврора" — эти названия уже давно являлись сакральными, а восставший Питер казался юным мечтателям местом романтическим и прекрасным.
Впрочем, из учебников явствовало, что и у нас в октябре 1917-го происходили эпохальные сдвиги: Минск был "охвачен революционным подъемом", в результате чего трудящиеся смели надоевшую власть помещиков и капиталистов.
Вот только подробности тех событий специальные издания излагали скупо и неохотно, более упирая на то, что в целом время было героическое и народные массы вели себя соответственно. Роль конкретных исторических личностей не слишком афишировалась, хотя бы потому, что "минская революция" никак не соответствовала классическим советским канонам.
Решительный штурм, пулеметная пальба, свет прожекторов… Ничего этого не было. При том что минским большевикам пришлось действовать в условиях более сложных, чем коллегам из хрестоматийного Смольного.
После того как в феврале 1917-го пало самодержавие, минскую милицию возглавил большевик Михаил Фрунзе. Впоследствии "в тени" легендарного партийного деятеля оказались многие его товарищи, активно работавшие в дореволюционном Минске.
Такие, например, как Карл Иванович Ландер. Еще в сентябре 1917 года он возглавил Минский Совет рабочих и солдатских депутатов. В начале 1918 года Ленин пригласил Ландера в свое правительство на ответственный пост наркома госконтроля (Фрунзе возглавлял тогда лишь один из губернских комитетов большевистской партии).
12 октября 1917 года Фрунзе уехал из Минска, а всего через две недели город потрясли небывалые события.
Действительно, новая революция была мало похожа на предыдущую. Партия, взявшая власть, сделала это неожиданно даже для своих ближайших соратников. Если царь Николай II официально отрекся от престола, то Временное правительство Керенского попросту было сметено в результате военного переворота. Нелегитимность новой власти в Петрограде создала проблемы большевикам на местах…
Начиная с 25 октября 1917 года (7 ноября — по новому стилю) Ландеру пришлось решать множество головоломных задач. Именно тогда первая телеграмма о питерских событиях "просочилась" в Минск. Затем пришла еще одна, после еще. На протяжении суток телеграфная контора приняла десяток депеш с весьма противоречивыми сведениями. О реальной ситуации в Питере минские большевики имели столь же смутное представление, как и их политические конкуренты.
Но ленинцы знали: при любых обстоятельствах нельзя терять инициативу! Они пошли ва-банк, хотя рисковали многим. 26 октября на центральных улицах Минска был расклеен отпечатанный по приказу большевиков "Приказ №1" (датированный вчерашним днем).
Из бумаги следовало, что исполком Минского Совета взял власть в свои руки, а еще "обратился ко всем революционным организациям и политическим партиям с предложением немедленно приступить к организации временной революционной власти на местах". Последнее, мягко говоря, не соответствовало действительности. Для такого обращения большевикам следовало бы заручиться поддержкой остальных членов Совета — представителей нескольких партий и профсоюзов. Но те только изумлялись, читая судьбоносный документ, написанный от их имени.
Большевики меж тем освободили сотни солдат, заключенных в губернскую тюрьму режимом Керенского. Из них в срочном порядке был сформирован 1-й революционный полк имени Минского Совета. По классическому сценарию, были взяты под контроль почтово-телеграфная контора и штаб Западного фронта.
Первым чувством большинства читателей "Приказа №1" была растерянность, но вскоре ее сменил гнев. "Большевистская наглость" возмутила многих. Представители самых разных партий и организаций объединились в Комитет спасения революции. По его приказу 27 октября в Минск были введены части 2-й Кавказской дивизии. На важнейших объектах города снова сменились патрули.
Пока "спасители революции" теряли время, сочиняя красивые приказы о "восстановлении нормальной жизни", "решительном пресечении случаев пьянства", их противники во главе с Карлом Ландером и председателем Северо-Западного комитета партии большевиков Александром Мясниковым работали день и ночь. Нашлись воинские части, готовые поддержать бунтарей. Итогом кипучей деятельности стало прибытие в ночь на 1 ноября в Минск бронированного поезда.
Вот как вспоминал об этом Ландер спустя много лет: "Когда бронепоезд остановился на вокзале с наведенными на улицы и площади пушками — перевес был на нашей стороне".
Да, это вам не "Аврора" с единственным символическим залпом по царскому дворцу. Боевые орудия, наведенные на густонаселенные кварталы, а застройка в основном деревянная… Полгорода могло выгореть в том ноябре, не поддайся шантажу "меньшевики и эсеры". Больше никто власть большевиков в Минске серьезно не оспаривал… до февраля 1918 года, когда город оккупировали войска кайзеровской Германии.
К 50-летию Октябрьской революции, в 1967 году именем Карла Ландера была названа улица в новом микрорайоне Курасовщина.