Кажется, что фотографии помогают сохранить чудесные (и не очень) мгновения жизни, но это не всегда так. Часто оказывается, что память хранит их в более сохранном, живом виде. И только стоит потянуть за ниточку, и вот они — все проявились.
Галя А.: Линейку 1-го класса помню не особенно хорошо, потому что уже год ходила в школу в "нулевой" класс. Школа была совершенно новая, для нас, малышей — целое крыло с внутренним двориком. Помню, что тогда впервые услышала слово "рекреация" — от него до сих пор звон детских голосов в ушах. Там стояли необычной формы столы и стулья, а мальчикам запрещали бегать "как угорелым", хотя им очень хотелось.
Помню первую учительницу Тамару Ивановну. Она учила нас писать чернильными ручками — чтобы почерк был ровный. Особенно красиво выходило в лощеных тетрадях, которые папа привозил из Москвы — желтые, с уже расчерченными полями и нежными промокашками. За хорошо выполненное задание давали "звездочку", и хотелось, чтобы их было как можно больше.
А вообще, скорее хотелось быть старшеклассницей — наверное, из-за старшего брата. Чтобы завязывать красный галстук по утрам, а после уроков выбегать с друзьями из школы, бросать портфели в сугроб и играть в снежки.
Света Л.: Перед первым сентября, по-моему, больше волновалась мама, чем я. Новая форма показалась мне неудобной и колючей, но белый передник и огромные банты примирили с необходимостью ее надеть. Спустя много лет знакомый-иностранец, разглядывая мои школьные фотографии, наивно спросит: "Почему Света одета в костюм горничной?"
Огромный букет гладиолусов, пожилая и строгая учительница, вихрастые одноклассники, прописи с первыми закорючками и прочее смешалось в калейдоскоп. И отдельным, самым ярким впечатлением того дня осталось то, что мы спешили после уроков домой, потому что там — о чудо! — показывали "Приключения Электроника". Сложно объяснить детям, что мы были совсем не избалованы развлечениями, и показ детской киношки был тогда настоящим событием.
Дима Г.: Первое сентября 1988 года запомнилось яркими — красивыми, по мнению мамы — зелеными туфлями, которые жутко жали. Пришлось мучиться несколько часов и терпеть.
И цветы. Море цветов — именно тех, которые росли на дачах, у бабушек и дедушек в деревне: полутораметровые гладиолусы, астры, хризантемы и обязательно георгины.
И учительница. Фамилии не помню, но имя-отчество у этой замечательной женщины были классические — Мария Ивановна. Проучила она 1 "А" ровно две недели, а потом ушла в декретный, но фото на память с классом осталось.
Вероника Т.: С первой линейки помню только себя красивую в наглаженном белом фартучке с крылышками, который сшила бабушка Нина из невероятного кружева (такого не было ни у одной из девочек в школе), новеньким ранцем, без бантов, как у всех (потому что накануне меня отвезли с Пушкинского проспекта в парикмахерскую "Мечта" возле ГУМа, и мамина мастер сделала мне прическу а-ля сессон, как у Мерей Матье), и букетом гладиолусов больше меня ростом (их на даче вырастила бабушка Надя, а папа мужественно привез в город в переполненном дачниками автобусе).
И осознание того, что мама у меня тоже самая красивая (в модном платье-сафари, которое за нашими спинами обсудили все родительницы, пришедшие на линейку).
Мы стояли в школьном дворе, пока директриса и старшие школьники говорили нам какие-то напутственные слова. Но слушать их было совсем не интересно. Потом мы взялись за руки и пошли в класс, нас рассадили по партам.
После второго урока стало понятно, что сидеть на одном месте не менее скучно, чем стоять на линейке и слушать речи. Короче, со второго урока я ушла домой, который стоял аккурат напротив школы.
Дома был грандиозный скандал. С меня было взято обязательство уроки до 10-го класса не прогуливать. А потом приехал дед Юра с фотоаппаратом. Но праздничного настроения уже не было. Поэтому на фотографии я в черном переднике и с явно читаемым выражением на лице — "А оно мне надо?.."
Андрей К.: Я точно знаю, что фотография с моего первого похода в школу была. И я ее впоследствии неоднократно рассматривал, потому что никак не мог вспомнить, отчего же я тогда расплакался.
Ранец и большой букет цветов, белая рубашечка — стандартный набор для такого фото, кроме совершенно нерадостного лица. О чем-то я тогда уже догадывался.
Это была 37-я средняя школа ГСВГ (дети военных прекрасно помнят эту аббревиатуру). И намертво врезалось в память редкое и красивое имя первого учителя — Ираида, хотя, конечно, совершенно не вспомнится лицо. Мама тоже работала в этой же школе учителем начальных классов, и только теперь я понимаю, что волновалась она даже больше моего. Потом было еще много школ, классов и учителей. Сельских, городских, каких-то очень престижных и богом забытых. Антирекорд учебы у меня был, кажется, что-то около недели в школе, где учились когда-то папа с мамой — приехав в отпуск в родную деревню, родители посчитали, что это не должно сказаться на моей учебе, и я добросовестно пылил на школьную линейку по проселочной дороге. Почему-то этот очень мягкий полесский песок я помню даже наощупь. И закончилась для меня школа тоже рано — после восьмого класса я поступил (кто бы мог подумать) в суворовское училище. Хотя те несколько друзей, которыми дорожу до сих пор, как раз из последнего класса 62-й минской, которую и называю до сих пор родной. Самое яркое впечатление от прихода в новый класс: никогда не знаешь, какой именно ручкой пишут в этой школе. Меня учили писать: обычной шариковой, перьевой, словно Ленина в молодости, заправляющейся чернилами и автоматической с несколькими разноцветными стержнями. И каждый раз родители добросовестно искали в военторгах эти проклятые ручки, потому что в советской школе отличаться от других учеников был самый большой грех. А я хоть и не хотел — всегда был "не как все": другая форма, другие тетради, портфель, ручки, пенал, часто другой язык… Вот, вот теперь я, кажется, вспомнил, почему я не очень любил 1 сентября. Но на всю жизнь осталась бесконечная благодарность учителям, которым было не все равно, какими ручками я писал и во что был одет. Сейчас я очень бы хотел, чтобы моих (страшно подумать) внуков учили, как минимум, неравнодушные педагоги. Спасибо вам!
P.S.
Пока искал в альбомах свою фотографию, нашел сморщенную рожицу своего сына. Он тоже прятал слезы в цветы. У нас это, наверное, семейное предчувствие…
Ира П.: Очень хотелось скорее пойти в первый класс. Во-первых, потому что мне было очень интересно, что будет в школе. А во-вторых, потому что к 1 сентября бабушка мне купила очень красивые туфельки на маленьких каблучках с золотыми пуговицами. Мне очень хотелось их обуть, но родители были непреклонны: эти туфельки для школы. Это как с мандаринами, которые на Новый год.
Саму линейку помню плохо. Помню только, что все были нарядные и с букетами огромных гладиолусов и астр, а еще что у меня на голове был большой бант. И улыбающегося одноклассника, с которым потом сидели за одной партой много лет. И мою самую красивую маму.
Первую учительницу звали Инесса Ивановна. Она рисовала грустные и веселые солнышки в тетрадках, в зависимости от того, как была выполнена домашняя работа. Конечно, всем хотелось больше улыбчивых солнц, поэтому мы старались. В продленке за нами смотрела воспитательница Бронислава Ивановна. Она на тот момент была уже очень пожилая. Она была добрая, хотя могла и наказать за нарушение тишины в тихий час.
Помню, что в младшей школе до класса четвертого мне не хотелось взрослеть. А потом мечтала стать взрослой как можно быстрее.
Женя К.: Первые дни в школе я пропустил — 30 августа у меня началась ветрянка. Поэтому и линейки, и другой торжественной атрибутики, о которой потом можно вспоминать в приступах ностальгии, нет. Пришел во второй половине сентября, как со всеми знакомился и чем вообще занимался — не помню. Наверное, из нулевого (Или первого? Даже этого не помню) класса самые яркие воспоминания слабо связаны с учебой.
Первое — протекающая крыша детского сада, в котором мы занимались из-за нехватки мест в самой школе. Помню мокрые разводы на стенах и потолке, ведра в углах и запах сырости. Второе воспоминание — первая учительница, которая совсем скоро ушла в декрет. Мне тогда одноклассница с умным видом заявила: "У нее ноги стали отекать, я раньше всех поняла". А учительница мне нравилась, жалко было. На прощание перерисовал для нее картинки из журнала про Тимона и Пумбу.
И есть третье — уже о первых летних каникулах, в которые нам задали собрать гербарий. Недавно листал старые книжки со сказками и нашел один из цветов, положенных "на просушку" еще тогда, в 1999 году.
Настя В.: В нашей школе для младших не хватало помещений, поэтому первый класс прошел в детском садике, но линейка все равно была общей. Помню толпу нарядных детей — банты, гладиолусы. Моя мама сразу же познакомилась с мамой какого-то мальчика, нас поставили в пару. У него была влажная ладошка и длиннющие ресницы. Я все рассматривала их, потому что мальчик смотрел в землю — стеснялся. Кстати, мы потом дружили почти до старших классов. Кроме учительницы в первом классе была воспитательница, которая приходила в продленку: она учила плести макраме и приносила нам хлеб. Дело не в том, что кормили плохо — еда как раз была прекрасной, особенно дрожжевые блинчики на ужин, ради которых многие и оставались в садике после тихого часа, просто мы играли в собачек, скатывали из хлебного мякиша шарики — корм. Оценок у нас не было до третьего класса — в первые два соревновались за наклейки, которые классная клеила в тетрадь. Вообще в школе мне было скучно. Я была старше большинства детей, которых отдали в школу в шесть лет, программа давалась слишком легко, так что, перефразируя студенческий афоризм, на дневник я работала до четвертого класса — а потом уже он на меня.
Ира Г.: Я очень хорошо помню 1 сентября, когда я пошла в 1-й класс. Не спала перед этим всю ночь. Очень переживала: а как там в школе, как на мне будет смотреться форма (это же большая ответственность — носить школьную форму), а кто будет учиться со мной и так далее. До сих пор удивляюсь, почему я думала обо всем этом. У меня еще было важное задание: рассказать стихотворение на линейке. Кстати, оказалось совершенно нестрашно, слова я не забыла, и директор школы меня даже похвалила.
Первая учительница? Ирина Витальевна. Всегда жизнерадостная, добрая и ласковая. Хорошо знала английский — уехала потом жить в Америку. А еще меня в первый класс провожали всей семьей: мама, папа, родной брат папы, две бабушки и два дедушки. Сейчас, уже во взрослом возрасте, понимаю, насколько это было мне нужно: чтобы близкие и родные люди собрались вместе и помогли неопытной первоклашке открыть дверь в новую жизнь.
Вспоминаю свои чувства тогда, и приятные мурашки по всему телу разбегаются…
А что вы помните о 1 сентября?