Президент Беларуси Александр Лукашенко подписал декрет №3 "О дополнительных мерах по борьбе с коррупцией". Основной новеллой данного документа является лишение лиц, осужденных за коррупционные преступления, права на условно-досрочное освобождение либо на замену неотбытой части наказания более мягким.
Как вырабатывается антикоррупционная политика?
Фактически принятие декрета №3 стало логичным продолжением резких заявлений главы государства во время Послания белорусскому народу и парламенту 19 апреля и последовавших за этим задержаний высоких чиновников, отдельные из которых на определенном этапе входили в близкое окружение президента.
Очевидно, что белорусская власть предпринимает попытки очищения своих рядов, и, судя по всему, в Минске сделали правильные выводы о причинах украинского майдана, когда для осуществления государственного переворота внешние и внутренние силы использовали массовое народное недовольство погрязшим в коррупции режимом Януковича.
Напомним, что уже в июле 2015 года в Беларуси был принят закон "О борьбе с коррупцией", а статистика правоохранительных органов указывает, что к настоящему моменту по сравнению с 2014 годом количество выявленных коррупционных преступлений выросло практически в три раза. Кроме того, принятие декрета №3 со столь жесткими формулировками фактически выбивает почву из-под ног у критиков, ранее утверждавших, что борьба с коррупцией в Беларуси ведется номинально, так как нередко задержанные взяточники через 2-3 года оказывались на свободе по УДО.
Вероятно, в рамках работы координационных совещаний по борьбе с коррупцией и преступностью при президенте Республики Беларусь пришли к заключению о необходимости дальнейшего ужесточения законодательства и неэффективности "гуманных мер", таких как, например, направление осужденных чиновников на работу в отстающие колхозы либо субъекты хозяйствования, находящиеся в сложном положении.
Не исключено, что за основу был взят опыт применения "антинаркотических" декретов президента, когда на волну преступлений в области незаконного оборота наркотиков власть ответила бескомпромиссной политикой в отношении наркосбытчиков. В результате за несколько лет применения подобных "драконовских мер" удалось добиться существенного улучшения криминогенной обстановки в сфере незаконного оборота наркотиков, значительного уменьшения числа преступлений, снижения уровня наркотизации белорусского общества.
Вместе с тем объективно белорусская антинаркотическая политика породила и негативные социальные последствия в виде целого общественного движения родственников, полагающих, что их близких незаконно либо чрезмерно жестоко осудили, поэтому в перспективе реализации декрета №3 не исключено, что к "матерям 328" добавятся, например, "жены и дети 430" (ст. 430 УК Республики Беларусь "Получение взятки").
Зарубежная практика: "вопыт, варты пераймання"?
Что касается зарубежной практики, то в странах мира применяется самый разный инструментарий по борьбе с коррупцией – от публичных казней в Китае, отрубания руки в Саудовской Аравии до лишения всех социальных льгот и пожизненного запрета на работу в государственных организациях в Нидерландах.
Интересным представляется опыт Швеции, где, помимо уголовной и гражданско-правовой ответственности, серьезную роль играет общественный контроль, церковь и СМИ. Представляется, что именно нулевая социальная толерантность к проявлениям коррупции помогла шведскому государству достичь достаточно высоких результатов, которых никакими мерами законодательного регулирования добиться нельзя.
Для многих представителей белорусской элиты весьма привлекательным является опыт "авторитарной модернизации" в Сингапуре, когда за 30 лет (период 1959-1990 годов) страна сделала рывок от бедной колонии Британской Империи до одной из самых высокоразвитых держав современного мира. Одной из основных составляющих "сингапурского чуда" была жесткая антикоррупционная политика, когда по запросу специального Бюро по расследованию случаев коррупции за решеткой могли оказаться самые близкие соратники бессменного премьер-министра Ли Куан Ю либо проводились поголовные увольнения сотрудников государственных органов, где отмечался высокий уровень коррупции.
Между тем в Сингапуре применяли не только кнут, но и пряник, а антикоррупционный рецепт от Ли Куан Ю предполагает высокий уровень доходов государственных служащих.
"Неизбежность наказания — первый сдерживающий коррупцию фактор. Второй фактор — это зарплаты, которые должны соответствовать рыночному уровню. Мы ориентируемся на доходы десяти процентов самых высокооплачиваемых людей, поскольку если наши чиновники не входят в самый высокооплачиваемый слой, то зачем они правительству?" – именно так считал сингапурский лидер.
При этом нужно учитывать, что первый премьер-министр Сингапура был убежденным противником "социалистической уравниловки", а белорусы по-прежнему привержены социально-ориентированному государству, поэтому "доходы 10% самых высокооплачиваемых" в нашей стране и в Сингапуре – две большие разницы.
В целом, с учетом особенностей отечественной модели, копировать сингапурский опыт целиком вряд ли получится, и думается, что оптимальным решением будет некий синтез шведской, голландской и сингапурской практик, когда наряду с мерами уголовного характера будет активно применяться общественный контроль, поражение в правах, а также широкий комплекс поощрительных бонусов для тех чиновников, кто работает честно. Кроме того, и это главное (!), не надо забывать, что успехи передовых государств в модернизации экономики были достигнуты не только за счет борьбы с коррупцией, но в первую очередь за счет удачного внедрения достижений научно-технического прогресса. При уровне вложений в НИОКР в 0,59% от ВВП, как это есть сейчас в Беларуси, борьба с коррупцией может превратиться в музыку, которая будет играть вечно.