"Так а деревня-то где?" — спрашиваем у председателя Камайского сельсовета Геннадия Урбанайтя.
"Так вот же — от перекрестка и до леса", — говорит сельский глава и показывает на голое поле. Деревня Восточная, или, как ее по-старинке называют в народе, Цуцки, в этом году перестала существовать.
Поставский совет народных депутатов в мае принял решение об упразднении трех деревень: двух в Камайском и еще одной — в Новоселковском сельсовете. О том, что здесь когда-то была деревня, напоминает только кладбище на краю поля. Причем если дорога уже стала зарастать, то кладбище выглядит ухоженным.
На территории Камайского сельсовета — 85 деревнь и 46 кладбищ. Погосты даже у снесенных деревень власть и Костел стараются досматривать.
"Я работаю уже 21 год. За это время не было, наверное, ни одного года, чтобы мы не списывали деревни. Ежегодно списываем и списываем. Население стареет, уезжает, кого-то дети забирают. Даже те деревни, которые, когда я пришел на работу, функционировали, там жили люди, сегодня уже списаны. Те же самые Бедунки — было пять домов, все жилые. А сегодня там ничего — пустое место", — признается Геннадий Чеславович.
Из 85 населенных пунктов Камайского сельсовета только пять можно охарактеризовать как крепкие, говорит сельский глава. Там есть и молодежь, и инфраструктура. Хозяйства укрупняются, а люди едут за работой — так объясняют исчезновение деревень в райисполкоме. Это, конечно, трагедия, но, с другой стороны, наблюдая за развитием ситуации, там говорят, что не все так безнадежно.
Дом под снос, деревню на списание
Решение об упразднении деревни принимают, когда на ее территории не остается ни одного строения: ни дома, ни бани, ни сарая. В тех же Цуцках-Восточной сносить дома начали лет десять назад: сначала разобрали два "бесхозяйных" дома, потом еще один.
Последнюю бабушку родные забрали из Восточной четыре года назад. А спустя некоторое время, собрав необходимые бумаги и решения, сельская власть снесла и ее дом. Решение о сносе принимает суд.
"Такие брошенные дома мы заносим в регистр пустующих. Пишем объявление в районную газету — вдруг найдутся наследники, сами ищем наследников: делаем запросы в нотариальную контору, БТИ, налоговую, госстрах. В общем, собираем документы. Если есть соседи, опрашиваем соседей", — рассказывает председатель Камайского сельсовета.
Если наследники все-таки находятся, их просят либо навести порядок (самостоятельно или руками нового хозяина), либо согласиться на снос.
"Пишут уведомление, что отказываются. Без всяких компенсаций. А что с этим домом делать? Честно скажу, я в свое время даже дом своего деда сносил. А куда мне его было деть? Мне он не нужен. Продать? Его никто не покупает. И вот что с ним было делать?" — признается Геннадий Чеславович.
И неужели рука не дрогнула? Сельский глава признается: душа болела. Поэтому, как сносили, не видел. Пришел после — когда дом уже разобрали.
За последние лет десять на территории сельсовета снесли уже около 130 домов. Такая же участь в ближайшее время ждет еще несколько домов в Камаях и одинокий сарай в деревне Ериново. Когда сарай снесут, эту деревню тоже можно будет упразднять.
Почему исчезают деревни
Конечно, это трагедия, но одновременно и естественный процесс, философски замечает глава Поставского райисполкома. На его территории сейчас порядка 460 населенных пунктов, большинство — небольших.
Для этих земель в свое время была характерна хуторская система. Затем хутора стали укрупнять, образовались небольшие деревушки. А потом началось и продолжается укрупнение хозяйств, и люди потянулись за работой.
"В советские времена в Поставском районе было 45 сельхозпредприятий, сейчас у нас останется 11 к сентябрю. Представляете, сколько было населенных пунктов, крупных, мелких, всяких разных? Цифры изменились не потому, что людей стало меньше, а потому, что хозяйства просто укрупнились", — объясняет председатель Поставского райисполкома Сергей Чепик.
На хуторах и в маленьких деревушках остаются пожилые люди. Со временем они стареют, переезжают к родственникам либо уходят. А дома остаются.
"И ничего другого не остается, как со временем их сносить. Многие просто отказываются от домов. Мы их разбираем: отдаем сельхоз- или другим предприятиям на стройматериалы, на дрова. Некоторые дома кто-то выкупает — переносит под дачу или под баньку. Но мы должны это делать, чтобы навести порядок на земле", — говорит глава района.
Ветшающие "бесхозные" дома со временем начинают представлять опасность, объясняют в райисполкоме. Могут пострадать дети, которые любят играть в таких местах. Может страдать безопасность, потому что брошенные дома становятся либо схроном, либо укрытием для потенциальных нарушителей границы.
"Район за последние лет десять потерял десятки населенных пунктов, но это маленькие по сути хутора. Деревнями их можно назвать с большой натяжкой. Я бы не драматизировал ситуацию. Это ход развития не только Беларуси, но и соседних регионов, и стран Евросоюза", — добавляет заместитель председателя Поставского райисполкома Юрий Киселев.
Люди бегут?
Сегодня в Поставах и еще двух поселках городского типа живут две трети населения района (23 тысячи человек). То есть получается, что люди по-прежнему бегут из деревни?
"Все зависит от хозяйства. Если хозяйство сильное, то народ туда едет. Если хозяйство начинает умирать, то… Знаете, у нас очень много поехало работать в Россию, в Крым. В прошлом году ездили и в этом поехали. Занимаются озеленением — деревья сажают. А здесь работа вроде и есть — и хозяйство, и свиноводческий комплекс, и лесничество, — но все упирается, наверное, в зарплату", — признается глава Камайского сельсовета Геннадий Урбанайть.
Зато те, кто остался, очевидно, стали меньше пить. Хотя практика "пьют и мигрируют" (когда за пьянство выгоняют из одного хозяйства, и человек ищет работу в другом) сохраняется.
"Раньше пили больше, сейчас меньше. И намного меньше. В хозяйство пришел руководитель, который с этим борется. Плюс мы здесь беседы ведем. Плюс помогла Россия — уехал же контингент, который с хозяйства выгнали за это дело. А в России, извините, ребята, работать надо. Никто вам просто за так платить не будет. И все! И не пьют ребята! Приезжали вот на две недели в отпуск — нет проблем, удивляюсь. Как закодированные", — признается Геннадий Чеславович.
Еще уезжают многодетные. Государство помогает им с жильем, а жилье выгоднее строить многоквартирное. В Поставах как раз строят такой дом, а значит, еще несколько больших семей станут городскими.
"Достаточно много многодетных семей перемещается в город. Некоторые принципиально не хотят в город, но большая часть соглашается. Потому что жилье. Потом люди же получают возможность учить детей в типовой школе. В старых деревушках школы были, но они были в приспособленных зданиях. А на дворе XXI век! Многие нас критикуют: почему закрываем школы? Да потому, что мы живем в современном мире. И когда в школе нет спортзала, нет столовой, нет санузла — держаться за нее и вкладывать деньги в реконструкцию, наверное, не совсем правильно. Мы не такие богатые", — признается заместитель председателя Поставского райисполкома Юрий Киселев.
В конце концов, напоминает он, весь мир идет таким путем: в малонаселенных местах создаются опорные школы, куда детей подвозят специальным автобусом.
Бесперспективные деревни или все-таки…
Слово "бесперспективные" в отношении маленьких деревень здесь стараются не употреблять. В конечном счете, там по-прежнему живут люди. И потом, их будущее не так уж очевидно, как могло бы показаться, говорят в райисполкоме.
Конечно, велики шансы, что некоторые со временем придется упразднять, сносить указатели и стирать с карты название. Но, как показывает практика последних лет, есть и другие варианты развития событий.
Некоторые заброшенные поставские деревни оживают благодаря дачникам, причем минским. Их не пугают сотни километров и комары. Потому что взамен они получают тишину и чистый воздух.
"Например, Войшкуны, Станчики — это район голубых озер. Минчане там основали своеобразную колонию. Скупили старые заброшенные дома, реконструировали, построили новые. Там и Гостюхин поселился, и многие деятели культуры…. А вёска Каптаруны вообще сейчас приобретает статус арт-деревни. У меня на днях был Артур Клинов. Это его усилиями Каптаруны из заброшенной, забытой богом деревни превращается в арт-деревню, где проводятся и театральные, и кинофестивали. Пусть небольшие, но это очень перспективно", — рассказывает глава района Сергей Чепик.
У других деревень появляется надежда на будущее благодаря предпринимателям, порой — уроженцам этих местечек. Один из них, минский предприниматель, выкупает школу в деревне Сергеевичи, чтобы открыть там производство зелени. Когда-то он учился в этой школе, сейчас намерен дать зданию второй шанс, а односельчанам — рабочие места.
Другой предприниматель — уже поставский — готов взять землю и тоже заняться сельским хозяйством, хочет построить теплицы и выращивать овощи.
"На днях тоже приезжали предприниматели, которые интересуются землей, хотят развивать скотоводство. Я их возил показывать деревушки, они могут дать им вторую жизнь. Пару-тройку человек привлекут на работу. Может и 20, и 30. Может, там кто-то и задержится, останется. То есть появляются молодые инициативные люди, которые интересуются работой на земле. И будущее этих деревень неоднозначно. Пока есть инициативные предприниматели, оно может быть разным", — говорит Сергей Чепик.
Что же касается уходящих деревень, то там, где возможно, память о них все-таки стараются сохранить. Если землю, на которой стояла деревня, не пускают в дело, не распахивают и засевают, то новое урочище — лес и поле — называют именем упраздненной деревни. Во всяком случае, так произошло с Восточной.