Но о личном — в концовке, тем более что все в итоге в экстрим-парке "Феникс" завершилось для нас мало того что без серьезных потерь, так еще и под утешения "голоса российского биатлона" Дмитрия Губерниева, который живет на Белых играх именно в окрестностях ристалищ фристайлистов.
Как МОК "убивал" Беларусь: история наших обид
Прерванный полет
Однако! Традиционная мужская медаль не упала на сей раз в нашу копилку. Выиграть третью Олимпиаду кряду, взять "золото" или хотя бы зацепить награду меньшего достоинства подопечные Николая Козеко не смогли. Сначала в субботней квалификации их нагло обокрали судьи, что получило совершенно правильную раскрутку на родине.
Молчаливо сносить такой произвол арбитров, а заодно и покровительствующих "справедливости для избранных" боссов МОК никак нельзя. И о нашей реакции в Пхенчхане говорили многие, включая того же Губерниева, хотя Дмитрий попал в двойственную ситуацию. Все-таки одним из тех, кто не пустил чемпиона Игр-2014 Антона Кушнира в корейский финал, был соотечественник спортивного журналиста — некто Петр Князев, который, пожалуй, совершает обратную эволюцию в грязь.
Но даже после такого прихвата, в котором самое деятельное участие принял и швейцарский рефери Йорг Мюллер, мы могли утереть нос всем недоброжелателям. Единственный белорус, таки пробившийся в суперфинал, — Стас Гладченко — готов был выиграть золотую медаль, приняв решение исполнять прыжок категории ультра-си — "три с пятью", на что никто более не решился. И вот здесь, выводя нашего смельчака на попытку, мы сами допустили грубейшую ошибку, стоившую нам не только чемпионского титула, но и в принципе медального успеха.
На каждого Мюллера найдется свой Штирлиц
Впрочем, прежде — о развязке "швейцарской интриги". Именно герра Мюллера можно считать негласным закоперщиком судейской расправы над Кушниром. Его мотивация просчитывалась наиболее легко: соотечественники арбитра Миша Гассер и Димитрий Айслер (какие имена у парней!) рисковали пролететь мимо дюжины финалистов. Их надо было спасать, потому как швейцарцы считали, что этот дуэт сможет бороться за медали.
Порыв герра Мюллера был подхвачен теми судьями, которые захотели избавить уже своих соотечественников от конкуренции с Кушниром. Так составился "заговор", вылившийся в оговор низкими оценками блестящих прыжков Антона. В результате этого произвола олимпийский чемпион — 2014 наблюдал за воскресным финалом как простой болельщик.
Тот же Гладченко подтвердил, что в субботней реакции Кушнира на случившееся было мало литературных и даже цензурных выражений, что и объяснимо, и понятно. Что же касается Козеко, которому был задан вопрос о будущем Антона, то он мудро заметил: "Мы пока с ним на эту тему не беседовали. В таком состоянии, как сейчас, Кушнир может сказать, чтобы весь фристайл катился к чертям. Надо подождать".
Однако Антону необходимо отдать должное: он был на финале, поддерживал Гладченко и улыбался тогда, когда на стадионе действительно происходили смешные вещи. Например, реакция новоиспеченного олимпийского чемпиона Абраменко на неудачу одного из соперников оказалась ну очень бурной. Как и стоявших рядом с ним россиян.
Возможно, Кушнир стал возвращаться к жизни, когда в самом начале финала швейцарцам отлились белорусские слезы. Гассера и Айслера не спасли их замечательные имена: оба провалили первые прыжки. Что Миша, что Димитрий после одной из версий "три с четырьмя" приземлились на спину, еще и стукнувшись о склон головами. Аут!
Возможно, один из колумнистов Sputnik повел себя некорректно, за что после и пережил стресс, но удержаться просто не было сил. Затаившись у входа в микст-зону, я дождался швейцарцев, чтобы поощрить их уход со стадиона репликами, в которые вложил всю природную язвительность: "Бай-бай, Миша! Бай-бай, Дима!" Парни ответили злыми взглядами.
Тем не менее, что сделано — то сделано. Ведь это уже после Козеко рассказал о том, что в субботу под покровом ночи к нему пришел наставник швейцарской сборной. Извиняться за соотечественника-арбитра. Но, в конце концов, что Кушниру и всем нам его извинения? Сыты, что ли мы ими будем? А так пусть знают, что на любого Мюллера у нас найдется свой Штирлиц!
Однако! Эта фраза должна была быть продолжена: "на любого Мюллера у нас найдется свой Штирлиц по фамилии Гладченко". Верили мы в успех Стаса, ой верили! Полагая, что как минимум до "бронзы", имея в загашнике на суперфинал "три с пятью", он допрыгает. А все еще более гармонировало в смыслах оттого, что белорусский финалист Пхенчхана всегда во время прыжков подпоясан… советским армейским ремнем с выдраенной до блеска бляхой: "Раритет, но его смысл такой же, как и у обычного ремня — не более того. И он прекрасно справляется со своей прямой функцией. Заодно подходит, как мне кажется, к моему комбинезону — элегантно выглядит".
И ведь все было так близко! Но увы и ах! Без медали.
Ах, Александр Сергеевич, милый…
Сразу предупредим, речь не о Пушкине, а значит, и не о знаменитой "осенней балладе" Юрия Шевчука, хотя она и процитирована. Но в другом контексте. Не до песен нам было в воскресенье в экстрим-парке "Феникс", совсем не до песен.
Итак, соревнования начались, и быстро стало ясно, что даже при отсутствии Кушнира это очень качественные состязания высочайшего уровня. Только Миша и Димитрий не соответствовали их статусу, а другие бились за место под корейской луной отчаянно. Козеко затем подтвердил сие журналистское наблюдение: "Достойные соревнования. А тот же Абраменко исполнил блестящие прыжки".
Но и Гладченко выглядел очень достойно, не испытав серьезных проблем при исполнении двух версий "три с четырьмя" — в суперфинал он пробился уверенно. А там уже надо было ждать откровения Стаса. Все его пять оппонентов приготовили третью разновидность тройного сальто с четырьмя пируэтами. Белорус же заявил "три с пятью" — коэффициент 4,900.
Сумей Стас хоть как-нибудь прийти в ноги, хотя бы сделать минимальный выкат — как минимум бронза была бы в нашем общем белорусском кармане. И то, как Гладченко выписал в воздухе все фигуры, произвело отличное впечатление. Но на приземлении случилось падение.
Нам показалось, что белорусскому лыжному акробату банально не хватило скорости на горе разгона, что очень удивило, ибо погода благоприятствовала соревнованиям — почти штиль. Но, разумеется, мы не торопились с суждениями…
Не хватило одного шага
Гладченко был как Штирлиц — дисциплинированный спортсмен, уважающий тренерское право на громкие заявления, не проговорился. Стас был мрачен и не очень охоч до комментариев: "Если не считать приземления после "трех с пятью", выступил неплохо. Этот прыжок на снег прыгал только в третий раз. Два предыдущих — на предолимпийском сборе в Японии. На воду около полутора десятка раз. Сразу скажу, что здесь у меня работа в воздухе получилась намного лучше. Японское качество изрядно хромало. А не хватило мне…
Возможно после двух винтов слишком пристально следил за приземлением и чересчур жестковато встретил склон, который был рыхлым, что привело к падению через сальто вперед. Но не жалею о включении в программу такого сложного прыжка. Все обсудили с тренерами перед выездом на соревнования. До нюансов разминки. Да и выбора особенно не было. У меня нет варианта "винт-винт-два винта". Не люблю заканчивать двумя пируэтами — для меня это неудобно. Сложно вымерять высоту прыжка. Поэтому всегда заканчиваю одним пируэтом. А "три с тремя" — несерьезно, сродни тому, чтобы сразу признать поражение в борьбе за медаль".
Но после Стаса мы побеседовали с Козеко, и знаменитый тренер не стал прятать "кота в мешке": "Гладченко выступил отлично. "Три с пятью" тоже делал замечательно, но спортсмена подвел наш собственный стартер. Допустил ошибку. Неправильно "выставил скорость" в безветренную погоду. Дело в том, что разминка проводилась при встречном ветре, а корректировка для Стаса сделана не была. Достаточно было бы отступить шаг наверх — и был бы выкат. Конечно, заявляя "три с пятью", шли на риск — прыжок у Стаса все же сыроват. Но были близки к успеху. Очень обидно. Выверено надо было работать не только Станиславу, но и всем нашим службам".
…Козеко вздохнул, мы тоже. "Назовете фамилию?" — "Зачем?" Наставник опять вздохнул, мы тоже. Потом колумнисты Sputnik долго думали: называть самим фамилию "стартера" или спрятаться за словами Шевчука "Ах, Александр Сергеевич, милый"? Первоначальное решение было — называть.
Но, когда мы приехали из экстрим-парка "Феникс" в Пхенчхан и уже собирались нырнуть в шаттл на Каннын, один из нас обнаружил отсутствие в своем рюкзаке… компьютера. Это был шок, который, к счастью, закончился только потерей времени. От всей беготни и переживаний происходят иногда "замыкания по фазе": ноутбук был забыт у фристайлистов на пункте досмотра. Пришлось вернуться, одарить секьюрити значками и переменить решение.
В Прощеное воскресенье возьмем пример с Козеко. Хотя, конечно, дико обидно потерять медаль, которую еще и украли накануне.
Лукашенко: мне надо побывать в МОК, расшевелить это сонное царство